### Домохозяйка, 1960-е
Маргарет узнала о письме случайно, вытирая пыль с его рабочего стола. Конверт с женским почерком лежал под стопкой счетов. Она прочла его стоя, опираясь о край стола ладонью, пока за окном медленно качались ветки сирени. В кухне на плите булькал суп, который он любил. Каждое слово в письме было похоже на удар тупым ножом — неглубоким, но бесконечно болезненным. Она не плакала. Сложила письмо обратно, поправила фартук. Вечером подала ему суп, как обычно, спросила о работе. Голос не дрогнул. Но когда он взял её руку, Маргарет вдруг ясно поняла: тишина в их доме отныне будет другого качества — густой, вязкой, как тот суп, что медленно остывал в тарелках.
### Светская львица, 1980-е
Вечеринка в пентхаусе гремела до рассвета. Эвелин смеялась, звенела браслетами, целовала в щёку знакомых, а краем глаза ловила его в дальнем углу террасы. Он наклонялся к той рыжеволосой девушке из галереи, и его рука лежала у неё на талии так, как не лежала у Эвелин уже лет пять. В такт музыке билось в висках. Она выпила ещё один коктейль, закусила ледяной улыбкой. Наутро, пока он спал, Эвелин отправилась в самый дорогой бутик города. Купила платье, которое он не мог бы себе позволить в её честь месяц назад. Вечером надела его и ушла одна в новый ресторан, оставив на мраморной столешнице визитку своего адвоката. Месть должна быть элегантной, как и всё в её жизни. И гораздо дороже, чем он мог предположить.
### Адвокатесса, конец 2010-х
Уведомление всплыло на экране ноутбука поверх текста брачного контракта для клиентов. Приложение для совместных расходов. Оплата ужина на двоих в ресторане, где они не были вместе. Время — вчера, когда он сказал, что задерживается на совещании. Алёна откинулась в кресле, вытерла ладонь о ткань брюк. Не удивление, а холодная, ясная пустота. Она свернула все вкладки, отправила клиенту черновик, завершила рабочий день. Дома он пытался обнять её, пахнул чужими духами. «Обсудим завтра, — сказала она, отстраняясь. — У меня ранний выезд в суд». Лёгкая дрожь в руках прошла, пока она сортировала документы в портфеле. Она знала процедуру. Знакомилась со статьями, представляла чужие интересы. Теперь предстояло применить это к себе. Самое сложное — отключить адвоката внутри и просто почувствовать себя женщиной, которой изменили. Но, пожалуй, она уже и забыла, как это.
